Кто бы ни напал на нас – это были враги. Значит, будем сперва стрелять, а уже потом разбираться. Во всяком случае, они в переговоры вступать не стали. Открыли огонь. Из миномётов. А у нас не было отрыто ни одного даже самого мелкого окопчика...
Я подумал о боевых ОВ. И рука сама нажала нужную клавишу коммуникатора, одну из «неотказных», сигнал химической тревоги. В бою может не оказаться времени надвинуть маску; «тревожка» делала это сама. Я подумал и вжал кнопку, хотя все индикаторы ещё успокоительно показывали нули. Каким-то образом я опять знал, что произойдёт.
Ну а что творилось с жителями Ингельсберга, не описать никакими словами. Да, наверное, и не нужно. Нельзя так уж слишком любить жизнь и радоваться собственному спасению.
Как будто я сам могу выключить переговорник...
Один, второй, третий... десяток. Два десятка. Три...
– Что ты можешь сказать мне, штабс-ефрейтор Руслан Фатеев?