— Куда бы ты делся, — усмехнулась Интенель. — Я бы сделала так, что ты не смог бы иначе.
Уже перед самым лагерем инструктор дал команду остановиться.
Короче позавтракали они почти на два часа позже, чем собирались. Впрочем, опасения Ликоэля, что, если они начнут заниматься любовью с утра, обо всех его дневных планах можно забыть, так же не оправдались. Получив еще парочку утренних подтверждений того, что она по-прежнему желанна и любима, Интенель успокоилась и, с аппетитом проглотив все, что он наготовил, насела на мастера с требованием отвести ее куда-нибудь поразвлечься. Так что Ликоэлю удалось, используя, впрочем, весь свой накопленный опыт руководства личным составом, заинтересовать ее поездкой в соседнее поселение, где у него как раз и была запланирована встреча. Впрочем, на самом деле весь его опыт помог мало. И соблазнить Интенель поездкой удалось лишь после того, как он проговорился о том, что одним из тех, с кем он собирается встречаться будет Тиэлу.
— Куда ты ушел? — капризно изогнув губы, выговорила ему Интенель, появившаяся в гостиной, когда он уже закончил с плоем и кстеками, разложив последние на большую тарелку. — Я испугалась, что ты снова умчался куда-то по своим делам, оставив меня одну.
— А теперь почувствуй мое насилие на себе! — взревел уже до предела распалившийся насильер и, воздев нож в картинной, но совершенно идиотской с точки зрения достижения максимальной эффективности при атаке готового к ее отражению противника позе, ринулся на Тиэлу. Тому даже не пришлось применять никакого приема. Мастер просто дождался, пока его противник не приблизится, а затем скользнул в сторону, наградив насильера звучной затрещиной по затылку и придав ему этим действием солидное дополнительное ускорение. Горемычный Пиллис влетел прямо в одно из полотнищ, висящих между колоннами, пробив его ножом и запутавшись. Полотнище затрещало и… рухнуло на насильера. Тиэлу несколько мгновений рассматривал образовавшуюся на полу шевелящуюся и воющую кучу с вызывающе-насмешливым видом, а потом развернулся к оставшейся за столом шестерке «балахонов».
— Ты… ты тоже болен. — Тэра тяжело вздохнула. — Прости… наверное, бесполезно тебе что-то говорить, и мой долг состоит в том, чтобы немедленно вызвать медиков и передать тебя в руки тех, кто способен тебе помочь. Ты ведь уже все понял. И что бы я не говорила — ты это не примешь. Но я попытаюсь. Ты говоришь, что мы перестали быть людьми, когда вернулись в свой мир и стали строить жизнь так, как нам казалось правильным. Так вот что я тебе скажу. Именно тогда мы и стали людьми. Именно тогда, когда наконец отринули все животное, что в нас еще было. Все эти схватки за лучшее пастбище, за водопой, драки за самку, за главенство в прайде… как бы это все не называлось тогда, в том, еще недоразвитом человеческом обществе — набег, война, конкуренция. Только когда мы сумели, нашли в себе силы, отказаться от этого — только тогда мы и стали людьми. — Она вздохнула и поднялась, активируя браслет члена Симпоисы.