Лилия была очень красива. Но именно душа ее была sans pareil.
На обороте каждого листка — черновые записи Лилии (или искусные подделки под черновые записи), пестрящие помарками и исправлениями. Почерк вроде бы всюду ее.
— Ага, вернулся, — сказал отец его, король.
Я увидел, как барба Василий запер калитку и отправился через сад к учительскому корпусу. Джун взглянула на него через плечо, потянула меня за руку.
— Он дал понять, что этого делать нельзя.
Словом, теперь я бежал в определенном направлении, а не куда глаза глядят, и Алисон воспринимал только в связи с поездкой в Грецию. Когда любил ее, мечтал, что мы будем там вместе; когда охладевал — что там, наконец, избавлюсь от нее. Сама по себе она ничего не значила.