– Ты чего орёшь? – тихо спросил меня дядя Эдик, когда мы уже подъезжали из леса к холодным стенам Граней.
– Не один, не всё решает, не самая большая шишка, и главное – попробуй назвать хоть одну организацию в мире, чьё руководство полным составом презирало бы золото? – криво усмехнулась Дана. – А теперь, с вашего позволения, джентльмены, стакан холодной воды с микробами, хлоркой и жёлтым осадком из-под крана, если не затруднит…
Язык Вацлава я более-менее понимал. Мне приходилось по роду профессии бывать в Чешской Республике, до сих пор многие антикварные вещички вывозятся из уютных городков типа Карлштейн, Кутна-Гора, Нимбурк и Подебрады. Цены на старый чешский фарфор в них куда ниже, чем в той же Праге, а для русского человека сорок минут на электричке до «обхода старожитности» вообще ноль сложностей. Года три-четыре назад оттуда активно везли оружие и награды белоэмигрантов, но сейчас всё более гравюры и серебро со знаменитым чешским гранатом, багрово-красным, в отличие от бледного азиатского.
– Возможно, это вон та прекрасная леди во главе стола?
– Нет, меня просто не поймут друзья по антикварному бизнесу. Можно подарить одну-две безделушки, но не коллекцию холодного оружия царской России девятнадцатого века в серебре. Это уже чрезмерно.
– Времена изменились. – Двоюродный брат моей жены имел дурную привычку в разговоре подавать общеизвестные вещи как последнее божественное откровение. – Хельга вчера призналась, что подозревает…