Перешагнув через умирающего, командир быстро простучал рукояткой стены, но ничего не обнаружил.
Простыня скомкана, но это ещё ничего не значит. Может быть, остался длинный волос, крупицы пудры, алый след помады?
Целый цветник красоток собрался вокруг тощего, вертлявого господина, демонстрировавшего им какие-то картинки. Это был японец, но разодетый почище любого денди с лондонской Бонд-стрит: жилет с искрой, сверкающий бриллиантином пробор, фиалка в петлице.
Эраст Петрович застал Всеволода Витальевича дома, в левом флигеле консульства. Доронин уже вернулся с открытия благонравного заведения и последовавшего за ним ужина и теперь переодевался к Холостяцкому балу. Шитый золотом мундир висел на стуле, пухлая горничная-японка помогала консулу облачиться в смокинг.
Трое белоповязочников, кряхтя, тащили по полу мёртвого богатыря. Мощные руки бессильно откинулись. На обоих мизинцах отсутствовали кончики.
– Япония не допустит, чтобы князя Онокодзи держали в иностранной кутузке, – заявил он напоследок.