– Это если бы скопытилась та любвеобильная бабулька? – догадалась моя умная дочь, и я утвердительно кивнул.
– Ну что у нас там? – Я поднялся на стену, встав между Эдом и Седриком.
– Ополчите храбростью сердца свои и бейтесь бесстрашно, ибо вы исполняете волю инквизиции, а значит, волю Бога! Короче, убейте его, и побыст…
Всадник криво улыбнулся, не пряча пеньки чёрных зубов.
Я вцепился ему в горло, и мы рухнули прямо в прихожей, а сверху нас весело накрыла вешалка с одеждой. Моя дочь, визжа от счастья, била одного змееголового лбом в лоб другого, но лбы попались крепкие. Дядя Эдик, всё так же в ритме цыганочки, носился по квартире, причитая, что от него опять спрятали молоток. Крик души был услышан, когда тот, с кем я сцепился, попытался выхватить табельный пистолет…