– И потом две недели лечил лютый ячмень! У меня на веке вскочила шишка размером с конское яблоко!
Закордонье осталось позади, Некромант не сумел вырваться следом. Мы живы. Мелочь, а приятно…
– У-у, народный китч, винтаж, ручная работа, – уважительно оценил он. – Чего не носишь?
Дальше я ему петь не позволил, показав кулак, хотя Хельга искренне смеялась, назвала меня старорежимным и посоветовала слушать современную эстраду, там и похлеще выражаются, вроде группы «Тату»: «Мальчик-гей, мальчик-гей, будь со мной понаглей…» и так далее.
– По коням? – уточнил Седрик, и я махнул рукой, мысленно проклиная собственную забывчивость. Центурион вырвался вперёд, никому не позволяя обогнать себя любимого. Он не нуждался в моём управлении, оптимально выбирая дорогу как на так называемой федеральной трассе, так и в густом перелесье, на оленьей тропе, куда мы свернули меньше чем через полчаса. В отличие от всех нормальных лошадей, он выбирал те дорожки, где мне не приходилось бы пригибаться под ветвями. Другим лошадям, как известно, это глубоко пофиг, наездники, не раз ловившие ветками поперёк груди, меня поймут.
Я как раз заварил свежий чай, когда на кухню беззвучно вплыл двоюродный брат моей жены.