Так вот он тут под финал нарисовался, не сотрёшь! Милейшей души дядя Эдик, в одном из платьев Хельги, в длинноволосом парике, убранном под жемчужную сетку, красующийся перед нами, как распоследний трансвестит с околорежиссёрской тусовки Каннского кинофестиваля. Цензурных слов нет…
– Ставр! – Снизу по каменной лестнице к нам спешила раскрасневшаяся дампир. – У нас проблема.
– Ты уже не маленькая, – устало начал я. – Мы не можем менять третью школу. Остался последний год. Просто подыграй своим одноклассникам, тебя многие любят…
– А, то есть не глухой и дрессированный, да?
– Полагаю, мы не будем советоваться и уточнять, что там, правда? – делано нахмурился Эд. – Мы просто раскроем проход и войдём!
– Интересно, где ты выучился так литературно разговаривать? – спросил я, хотя на деле меня интересовало совсем другое.