Я возвёл глаза к небу с выражением непередаваемо-евангельской муки на лице. Если недоумок сломал ногу, означать это могло только одно…
– Да-да, извини, забыла. – Она опять послушно уткнулась носом в каменную стенку, а я осторожно положил ладони одну на другую под левой грудью дампир. Уф… надо признать, груди у неё были восхитительные. Крепкие, высокие, третий или четвёртый размер. Я осторожно нажал. Грудная клетка подалась вниз и мягко поднялась на вдох. Я нажал снова. Потом ещё раз.
Вместо ответа она молча взяла его за воротник, отнесла на вытянутой руке в туалет, поставила, заперла и включила свет.
Я почувствовал жгучее желание в очередной раз прибить не слишком виноватого в данном случае дядю Эдика.
– Значит, так, слушаем все, я забираю его себе! Кто против, подходит поближе и получает столбом по башке.
– Кто такой Вацлав? – переспросил дядя Эдик. – Почему мне его не представили? Почему меня вообще здесь не уважают? В конце концов, я бог, а они меня кормят холодной яичницей…