– Потомственных? – часто-часто заморгал надворный советник. – Это как у нашего Рыкалова из розыскного отдела? У него ещё прадед в Секретной канцелярии служил, при Екатерине Великой.
Признаваться, что подглядела название книги, Лидиной было неловко, но она нашлась – показала на кожаный тубус.
Над обрывом сверкали позументы, звякали шпоры и адъютантские аксельбанты, порыкивали начальственные басы, а внизу, у кромки воды, царствовали хаос и смерть.
– Так я был там, – с хитрым видом сообщил штабс-ротмистр. – Ходил в садовники наниматься. Не взяли – сказали, есть уже. Но в оранжерею заглянуть позволили, там один у них – большой любитель флоры.
– Ряженый! – торжествующе закричал тот же голос. – А рожа косоглазая, японская! Шпион, Евстратьпалыч!
Фандорин же распутал сторожа, немножко похлопал по щекам, чтобы привести в разум. Но сторож в разум приходить не хотел – мычал, жмурился, трясся в сухой икоте. По-медицински это называлось «шок».