Когда Василий Александрович наконец распрощался, пришлось пообещать, что завтра он придёт на Пречистенский бульвар. Лидина будет снова ехать на извозчике, увидит его будто по случайности, окликнет, и он снова к ней сядет. Ничего подозрительного, обычная уличная сценка.
– Как он мог написать: «Твою погибель, смерть детей с жестокой радостию вижу»? Что это за поэт, который радуется смерти детей! Ничего себе «звезда пленительного счастья»!
– Ничаво, Митюха, конь об четырех ногах, и то спотыкается…
Что за Калмык? Зачем заходил к Дёрганому – по делу или, может, по ошибке (пробыл-то всего четыре минуты)? И что это Максименку в глухой двор понесло?
Быстро прошёлся по комнатам, всюду зажигая электричество.
– Ах, ну вас всех! – крикнула Гликерия Романовна.