Здесь же, в коридоре, случился межведомственный конфликт. Эраст Петрович, от злости утративший свою обычную сдержанность, высказал Евстратию Павловичу всё, что думает по поводу Особого Отдела, который горазд плодить доносчиков и провокаторов, а как дойдёт до настоящего дела, оказывается ни на что не годен и лишь приносит вред.
– Вы обманули меня, господин. Этот человек японец.
– А мальчонка-то, говорят, хилый, порченый, – вздохнул Евстратий Павлович. – Карает Господь Романовых.
– Не сложилось у нас с вами сотрудничество, – вздохнул представитель Департамента полиции. – Теперь вы нажалуетесь на меня своему начальству, я на вас моему. Только писаниной делу не поможешь. Худой мир лучше доброй ссоры. Давайте так: вы своей железной дорогой занимайтесь, а я буду товарища Дрозда ловить. Как нам обоим по роду деятельности и должностной инструкции положено. Оно вернее будет.
Когда японские миноносцы без предупреждения атаковали Порт-Артурскую эскадру, Фандорин находился на противоположном краю света, в голландской Вест-Индии, где проводил увлекательнейшие изыскания из области подводной навигации.
– Средства у него огромные, да только он по ним не живёт! – объяснила спутница, уже не плача, а озабоченно разглядывая в зеркальце слегка покрасневший носик. Мазнула пуховкой, поправила золотистую прядку у лба. – В прошлом году получил почти сто тысяч, а прожили едва половину. Всё «на чёрный день» откладывает!