Гликерия Романовна ласково улыбнулась их смущению. Когда-то она сама была такой же дикаркой, росла в искусственном мирке Смольного института: полудетские мечты, тайное чтение Флобера, девичьи откровения в тиши дортуара…
Знаю, что требую от тебя почти невозможного. Но ведь тебя учили: «Почти невозможное – возможно».
Усилием воли Василий Александрович подавил зуд активной деятельности, выработанный долгой привычкой, и заставил себя побольше времени проводить дома. Терпеливость и умение пребывать в неподвижности – тяжкое испытание для человека, который привык ни минуты не сидеть на месте, но Рыбников и тут проявил себя молодцом.
– Японский бог… Банзай… Изыди, бес… – всё дёргался припадочный.
– Это вам не анархист. – И ушёл, чувствуя непонятную тяжесть на сердце.
– Не могу-с, – твёрдо ответил штабс-капитан артисту. – Рад бы, но безотлагательная казённая надобность.