– Он не японец, – сказал Фандорин. – Но ты прав: тебе лучше уйти. Нейтралитет так нейтралитет.
На пороге стоял Рыбников и молча смотрел на нежданную гостью.
Человек, унёсший три дощатых ящика, был одет в форму железнодорожного почтовика! Тут приёмщик ошибиться не мог – не первый год служил в ведомстве путей сообщения.
В дальнейших поисках он участия не принимал. Посмотрел, как суетятся жандармы и полицейские, послушал несущиеся сверху вопли Евстратия Павловича и двинулся обратно к площади.
Уже одетый, на секунду остановился перед зеркалом. Причесал чёрные с проседью (про такие говорят «перец с солью») волосы, прошёлся особой щёточкой по совершенно белым вискам и аккуратным усикам, в которых ещё не было ни единого серебряного волоска. Поморщился, проведя рукой по щеке, но бриться было некогда.
Это-то и требовалось. В три прыжка Фандорин преодолел разделявшее их расстояние, вскочил на подножку и сдавил вознице шею. Тот обмяк, инженер аккуратно уложил его на брусчатку, возле дутых шин.