К моему удивлению, немецких войск у Могилева было не так уж много. Думаю, что вторая линия состояла всего из одной, может быть, из двух пехотных дивизий. Поэтому, когда мы выскочили на позиции тяжелой артиллерии со стопятидесятидвухмиллиметровыми орудиями, я приказал остановиться и открыть огонь по орудийным расчетам. По самим орудиям, я считал, стрелять бесполезно, починят, а вот прислугу попробуй почини. Мы прошлись пушечным огнем по артиллеристам и зацепили ящики с боезапасом, что вызвало неслабый взрыв, разметавший немцев и уронивший несколько ближайших орудий, который докатился и до нас. Взрывная волна не прошла для нас без последствий, танк, дернувшись, заглох, старшина прикусил язык, я разбил стекло на часах, а боец держался за голову, на лбу у него стремительно росла шишка.