Потом, доложившись секретарю – отцовскому брату Карлу Васильевичу Лерхе и получив заверения, что принц непременно меня примет, и устроившись на мягком стуле, успокоился. Перестал пытаться оценить стоимость картин и позолоты с потолочной лепнины. Стал аккуратно разглядывать незнакомых господ, вместе со мной дожидавшихся выхода друга и кузена государя. И скоро мысли плавно перетекли на цесаревича и мое участие в его судьбе.
Дело в том, что сыск августовских барнаульских поджигателей получил неожиданное продолжение.
Не ожидал такого подарка от Лейбо Яковлевича. Опытный организатор – это первейшее дело, и именно такого человека мне и не хватало. В ответном послании попросил Куперштоха связаться с родственниками, с тем чтобы они выяснили мнение самого Ильи Петровича о его участии в строительстве заводов в Сибири. И если такое желание у генерала отыщется, так я готов погасить наверняка не слишком еще великие задолженности заслуженного человека.
Снег, снег, снег. Кони, бьющие копытами по снегу…
Снова. Озноб волной пробежал по разгоряченному телу. Словно зимний, студеный ветер вдруг среди лета. Мог ведь царский фельдъегерь до Суходольского добраться. Дальше, в дебри Южного Алтая лезть не рискнул, а по только что построенной дороге-то – почему нет?!
Карина Петровна была умна и имела представление о человеческой психологии. Во всяком случае, дознаватели так и не смогли обвинить ее в чем-нибудь сколько-нибудь серьезном. Даже несмотря на то, что солдаты нашли в ее доме небольшой госпиталь, где оправлялись от ран бунтовщики. Карбышев даже всерьез предлагал мне взять с собой револьвер…