По учетным книгам товарищества, на 1 августа всего изготовлено писарских товаров на сумму 278 тысяч ассигнациями. Отправлено заказчикам – на 213 тысяч. Получено расчетов на 176 тысяч. Твоя, отпрыск, часть составила 49 115 рублей ассигнациями.
– С чего бы это? – удивился я. – Ответь на мои вопросы и иди себе с богом.
А решился вице-губернатор меня побеспокоить по причине, весьма занимающей этого в общем-то неглупого и доброго человека. Дело в том, что в ноябре подходило время, когда губернаторы всех российских регионов должны были отправить в министерство так называемый годовой «всеподданнейший отчет о состоянии губернии и управления ею». И это, по словам самого моего верного помощника – Герки Лерхе, вовсе не отписка. В сей труд, создаваемый, кстати сказать, чуть ли не всеми чиновниками правления на протяжении двух, а то и трех месяцев, входило аж шестнадцать обязательных к освещению пунктов. Двумя из которых, никто, кроме собственно губернатора, заняться больше не мог.
Казачьи урядники, заведовавшие распределением привезенных благ, изо всех сил старались не шуметь. Но сами знаете, как оно бывает: постоянно что-то брякало или скрипело. Люди старались разговаривать вполголоса, но в ночной тиши даже легкий шелест ветра в кронах далеких деревьев было отлично слышно.
Однако надо отдать должное отваге погибающих, но упорно лезущих на штурм родственников Турмека. Даже потеряв половину войска, зайсан и не думал об отступлении. Неужто надеялся на подход подкрепления? Чьего? И откуда? Рискнет ли циньский офицер вывести своих солдат из-за стен пикета, чтобы помочь единственному оставшемуся верным Поднебесной империи зайсану?
Обязанный на правах хозяина быть приветливым, Александр Ермолаевич Фрезе представил дам – свою супругу Екатерину Степановну и двух дочерей, пятнадцатилетнюю Елену и четырнадцатилетнюю Ольгу. После – еще одного приглашенного на ужин гостя – пастора лютеранской церкви, отца Энгельгардта, неприкрыто, почти нахально меня разглядывающего. Посиделки окончательно перестали мне нравиться.