– Понятно, – пробурчал Ройсали, сдаваясь.
Обо всем этом Тойло вспомнил, когда Третий пехотный полк Его Величества Геверро Третьего прорвал переднюю линию сводного отряда, который пуаньи Кресото собрал из витаньери и каких-то непонятных вояк, большинство из которых и по-септрерски не говорили. Это было похоже на то, как вода, найдя маленькую дырочку, вдруг вмиг сокрушает плотину. Хотя положение отряда к тому времени уже можно было описать одним словом – задница. Но со спины еще никто не атаковал, фланги пусть и были отрезаны от своих войск, но враг пока занимался кем-то другим. А тут линии, еще минуту назад державшие строй, смялись и раздались в стороны. Люди разделились на тех, кто стремился убежать, и тех, кто начал убивать. Задние ряды еще не поняли, на них напирали солдаты, в панике бросавшие мечи и щиты, все смешалось, и яростные крики победителей – в этом не было уже никаких сомнений! – заглушали истеричное «бежим!».
– Зачем Вам? – стараясь выглядеть равнодушным задал встречный вопрос егерь.
– Именно. У нас фора в несколько часов, не больше. Надо думать.
Панари распряг телегу и кивнул Олегу: мол, помоги. Вдвоем они закатили ее во двор сквозь узкую арку. Как раз подошел Шлугри – соседский мальчишка, который за пять медяков отведет кобылу в публичные конюшни за воротами. Держать ее в городе было бы и хлопотно, и дорого: подать за постой лошади ощутимо выросла за последние годы.
Оказалось, что шуметь уже было можно. Ростримо как раз, лежа на спине, пытался ногами закрыть дверь в гостиную, если верить нарисованному им плану, а с той стороны кто-то активно стремился выбраться в прихожую. Из противоположной стены торчал болт.