В темноте и глаза ее темны, не зеркала души — озера…
Он стоит, опираясь на черный алтарь, сложив руки на голой груди, которая все еще покрыта чешуей, точно рубахой. Платье разодрал… и странное дело, ныне, в лохмотьях, бледно-розовых, с искоркой серебряного шитья, ненаследный князь не выглядит смешным.
— Что вы! — неискренне возмутилась Клементина. — Они мясо не едят.
Она падает в темноту с привкусом лимона и мяты, со слабым запахом шерсти. Падение длится и длится, Евдокия очень устает падать и от усталости, верно, начинает вспоминать.
Зачем? Ведь ничего не исправить, и он принял решение… за двоих принял, ее не спросив… а если бы спросил? Она бы плюнула на все… на всех… даже если мама против, а она наверняка против… и Лютик вряд ли одобрит, но Евдокия сумела бы пойти против них.
— …однако я, лишь увидевши вас, осознал, что все эти годы искал истинную свою любовь…