В храмовом дворе выла собака. Старый мосластый кобель забрался на крышу будки, уселся, вперившись печальным взглядом в круглую луну.
Себастьян не сомневался, что с мертвыми друзьями без привычки управляться сложно.
Что ж, об этом Лизанька и сама думала, поскольку девичьей мечты было жаль, и с Грелем согласилась: переиграют.
— Тише, — зашипела на них девица в кокошнике, который слегка съехал на затылок, отчего искусственная коса сбилась набок. Девица этого не замечала, она трепала ленты не то от экстазу, не то от ревности, потому как вокруг любителя ядреного народного слова девиц было несколько. — Если не понимаете, то не мешайте.
— Древняя кровь… а вот Миндовг бы меня вспомнил.
И разговор этот был неприятен, как, впрочем, неприятен и сам зять, которого хотелось взять за шкирку и тряхнуть хорошенечко, а лучше покатым наглым лбом и об угол приложить, исключительно для вразумления…