— Но ты не расстраивайся, Дусенька. — Себастьян приобнял ее и громким шепотом сказал на ухо: — Если он все-таки выберет монастырь, я тебя не брошу. Я на тебе женюсь!
Плесень была не серой, желтовато-зеленой, и чем дольше Гавел ее разглядывал, тем сильней становилась. Она росла, покрывая всю монету, выплетая нити плотные, узорчатые.
Руны, выжженные на паркете, гасли медленно, в воздухе пахло гарью, и Аврелий Яковлевич оглушительно чихнул.
— Это где ж такие водятся-то? — поинтересовался Матеуш, который чувствовал себя крайне неудобно. Во-первых, земля была жесткой и холодной, трава, ее покрывавшая, мокрой. Во-вторых, на него, Матеуша, покушались, что в общем-то не было чем-то новым или удивительным, но до сего дня покушения обставлялись как-то более прилично. В-третьих, девица, которую Матеуш прочил в фаворитки, оказалась вовсе не девицей…
— Погоди. — Евдокия отстранилась. — Он твой… брат?
— Как уж есть, — ответила Евдокия, заставляя себя глядеть в глаза. И улыбаться.