И тот, который жил в Богуславе, выглянул, желая убедиться, что она, мешающая хозяйке, и вправду мертва… лежит, не шевелится.
— Вы шутите, дорогая Габрисия, — наконец догадался он. — У вас прелестное чувство юмора!
— Мертвечина. — Актор вытер руки, перемазанные чем-то липким и бурым, о траву.
— Бррум, — сказала она, смиряясь и безвольно повисая на крепких Казиковых руках.
И Клементина заговорила. Себастьяну не был знаком этот язык, сухой, ломкий, слова которого легко слетали с губ серой панны.
…за коровой виднелось некое престранного вида сооружение, больше всего напоминавшее огромный стул, задрапированный, должно быть, ради пущей загадочности холстиной. На стуле этом восседал Аполлон в звериной шкуре и ел ватрушки.