Троих? Собственной душой Себастьян готов был присягнуть, но…
— Ошейник? — Он протянул руку, но прикоснуться не посмел, отодвинул.
— Ядзита, солнце, положи ты этот ножик, а то еще порежешься… — ласково произнес Себастьян и руку протянул, в которую Ядзита с явным облегчением вложила нож. — Вот так. Присядь.
Матеуш кашлянул и, покосившись на даму сердца, благоразумно отодвинулся.
— Отведи к полицейской управе, пускай займутся… погодь.
Отец умер, а мать, уже как-то в старуху превратившаяся, вцепилась в Гавела клещом. Пришлось лавку продать за гроши, а дом и того дешевле… она же жаловалась на здоровье… и услал лечиться на воды.