— Венец великого князя. Для любого простеца убийство есть грех смертный, мы же обязаны изничтожить или обмануть любого ворога, взалкавшего русских земель и люда, их населяющего. Все хорошо, что на благо подданным, и все плохо, что им во вред! Смерть врагов, если она позволила сохранить и приумножить люд православный, дать им какую леготу — не ложится на душу властителя несмываемым грехом. И наоборот, нет ему прощения, если попустит он страдания и нужды подданных своих, не защитит от глада, мора и врагов.
— Ты моя нехочуха!.. А глазки-то, смотри-ка, слипаются. Баю-бай, засыпай…
— Хорошо ли ты подумал, нет ли у тебя каких сомнений или вопросов?
— А теперь закрой глаза и покажи мне вторую часть своего урока.
Мысли катились лениво и грузно, дыхание замедлялось, перед глазами крутились непонятные вспышки черного и белого, все ближе был сон, и уже ощущалась та самая хмарь. Ненавистная, давящая и такая непреодолимая!.. Еще ближе, еще сильнее — и, закутавшись в собственную волю, питаясь надеждой и страстью, он начал давить. Продираясь сквозь вязкие тенета, выжигая их собственной жизнью и болью, он уходил все дальше и глубже в неподатливую преграду, теряя частицы себя и уже не думая о возвращении. Мимоходом на задворках сознания пронеслась картинка собственного тела, подергивающегося в судорогах агонии, но все заслонил слабый отблеск близких чувств. Чужих, но таких знакомых, щедро приправленных болью и непонятным страхом. Да!!! Еще немного, еще чуть–чуть…