— Книгопечатник. Я просил книгу для записей. Такую, чтобы взять ее с собой, и в ДОРОГЕ заполнять!.. А не это!..
Правильно истолковав сухое, и при том удивительно властное повеление, Тимофей провел старшего и младшего царевичей в свою «рабочую» светлицу, тут же буквально кинувшись к одному из массивных сундуков, в изобилии окованных широкими и толстыми полосами железа. Позвенел связкой ключей, с громкими щелчками открыл (за малым не уронив себе на ногу) почти полупудовый навесной замок, откинул тяжеленную крышку и тут же запустил руки в темное нутро.
— Кому игра, а кому и кулаки всласть почесать о соперника.
Правитель царства Московского и всея Руси, прижал к себе свою гордость, надежду и благословление, своего сына — а затем дошел с ним до Успенского собора, где они почти час бок о бок предавались тихой молитве. На выходе же из храма Иоанн Васильевич внимательно вгляделся в первенца, отмечая легкие тени под его глазами, так и не прошедшую бледность и все остальное, и повелел отменить все занятия наследника — вплоть до того момента, когда ему станет лучше.
— Как не быть? Есть с золотым узорочьем на ножнах, с драгоценными каменьями на рукояти…
— А я не хочу никого целить, кроме родной крови. Поэтому, владыко, боль твоя со временем вернется.