Глаза царственного родителя, еще недавно тоскливые, а затем готовые полыхнуть испепеляющим гневом, застыли в радостном неверии. После чего рука великого князя будто бы по собственной воле троекратно перекрестила высокое чело, а четко очерченные губы шевельнулись в начальных строках молитвы.
Проследив за рукой мальчишки, крестьянин понял, что того интересует заткнутый за опояску топор.
— Ишь, вояка. Сам что ли, полки поведешь?
Привыкшая к особенностям аппетита царевича сиделка тут же скользнула за дверь, с тем чтобы через краткое время вернуться, неся в руках широкое плоское блюдо из потемневшего от времени серебра. Поплыли по воздуху вкусные ароматы…
Подскочивший было для новых поклонов и выражений безмерной благодарности купец послушно опустился на лавку.
Довольно ловко встав на ладони и устремив ноги в расписной потолок, мальчик ненадолго замер, затем осторожно «шагнул» прочь от подпирающей его стены. Вновь замер, затем чуть-чуть качнулся, двинулся было вперед, быстро-быстро перебирая руками…