В голове медленно всплыло воспоминание об уроке верховой езды. Смирная кобылка Рябинка, испугавшаяся непонятно чего и резко взбрыкнувшая крупом, короткое падение на ужасно твердую землю, неприятный хруст и боль, от которой невозможно дышать, — а потом испуганные шепотки толпы и раз и навсегда укоренившаяся в спине боль.
Успешно отмахивающийся от наскоков двенадцатилетнего Ивана Даниловича Захарьина, подросток отскочил назад и оглянулся, умудрившись вдобавок разминуться с деревянным «клинком» даже и не подумавшего сбавить напор боярича.
Митрополит и царь, не сговариваясь, дружно перекрестились, причем Иоанн Васильевич еще и потемнел лицом.
Тимофей на это мог только порадоваться, так как уже догадался, кто именно будет покупать дорогие (потому как иных и не бывает) книги для десятилетнего царевича.
Кивнув комнатному боярину, Макарий почти сразу ласково улыбнулся, приветствуя царевича Дмитрия.
— Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя Твое…