— Теперь скажи мне, Иван Федорович, есть ли у тебя знакомые среди гостей торговых?
Сама по себе дернулась и расширилась грудь, глубоко вбирая тяжелый, стоялый и такой живительный воздух. Сбрасывая неприятное онемение, шевельнулась левая нога, потом неконтролируемо дернулись щеки и губы, а затем уже и правая рука слабо–слабо приподнялась — убрать изрядно раздражающую тряпку со лба. Приподнялась и замерла — потому что вместо нее Виктор увидел переливающийся разноцветными красками контур человеческой фигуры, заполненной чем–то вроде разноцветной сеточки–паутинки.
— Я-то думал, ты у меня сидишь да учишься — а тебя, оказывается, скука заедает? Так, да?..
Крутанув своей саблей довольно сложный винт, Канышев постарался аккуратно щелкнуть основательно притупленным острием по шлему царевича.
— Нога что–то разболелось… Видать, сызнова к дождю. Руки у тебя легкие, отроче, не поможешь ли?
— Емелька–беспалый, с утра до вечера при Гостином дворе отирается…