На двери столярки был ярко-голубой звонок и объявление «Мы не глухие, мы работаем. Звонить долго и настойчиво!».
Разрушив чью-то судьбу, похитив чью-то Родину, ты получаешь благодарственную отметину: теперь, ты- носитель гена войны, ты — ее легионер, ты — ее раб. Она окутывает тебя своим пороховым шлейфом, защелкивает на твоих руках кровавые наручники из чьи-то, забранных тобою жизней, она намертво входит в твою судьбу, сон, дом, она больше не оставляет тебя ни на минуту, она твоя сестра, жена, тень; она дает тебе наслаждение победой и опьяняет тебя всемогуществом. Ты, раб войны, царствующий над своею жертвой, помни, что война заберет у тебя в тысячи раз больше, чем забрал ты сам…
Скажите, злые мы. Может быть. Зато воду набираем тихо. Нельзя при воде ругаться. И так зла вокруг немеряно, а вода-это жизнь. Лучше пить воду, которая впитала детский смех. Кто-то из дому принес такую насадку на шлангу, что вертится, как вертушка и воду разбрызгивает, вместе с радугой. Пусть детям и дождик, и радуга, а нам, смех.
Сделал грозный вид и вышел. И деру из больницы. Врач от наглости опешила, медсестра догонять. Но кто работать хочет, там медицина бессильна.
Мать, устав наставлять великовозрастное дитятко на путь истинный, все чаще пропадала в церкви, усердно молясь Богу, чтобы избавил сына от греха пьянства. Старалась привести в церковь и Вовку, чтобы хоть там, помогая посильным трудом храму, а силушка в его руках была богатырская, тогда он не пил. Это чуть-чуть спасало.