Все было предопределено: Кен успел изобразить Спайдермена, а дальше мы с Михалычем появлялись в любом случае, ведь герой просто не мог обойтись без нас. Он должен был набить машины детьми и женщинами, проститься с нами, а сам… остаться на обочине. Только один.
— Не пойдет он к ней. Она его терпеть не может, копает под него всеми четырьмя копытами… — ляпнул кадровик и тут же понял, что прокололся. Никому не показывай, сколько знаешь, ни врагу, ни другу.
Нет, неправильно. Об одном жалею. Блин, опять не так. О двух!
Появился Калиновски на заводе только через неделю, и это оказался совсем другой Рой. Он долго прятался в дирекции, а когда начал потихоньку высовываться оттуда, его было просто не узнать. Он стал улыбаться людям — поначалу несмело и неумело, но со временем все увереннее. Научился здороваться, научился разговаривать, ну просто человеком стал. Поговаривали, правда, что он плотно сидит на антидепрессантах, да кому какое дело до этого. Лишь бы не мешал работать.
О том, что добрые русские люди будут провоцировать тебя на мордобой под камерой слежения, — тоже. О том, что добрых русских будут подталкивать к этому начальники, у которых отчетность по соревнованию захромала и, значит, надо веддинг слегка притопить, — тем более.
Ничего себе, думаю, обрусел парень. У нас каждый второй, как поддаст, такие же монологи задвигает про «Россию, которую мы потеряли». Где Курчатовы, где Королевы и Калашниковы, в какую канаву упали все Гагарины, что вообще за бардак? Когда уже русские оторвут задницу от лавки, возьмутся обеими руками за ум, изобретут спутник, водку, соцреализм и супрематизм? Где наши балалайки, медведи и самовары, в конце концов?!