Потом заорали, конечно: «стой», «держи», «лови пиндоса, он что-то знает». Но того уже и след простыл. А на пути к дирекции ощетинилась дубинками и шокерами охрана.
— Погоди, — сказал Кен. — Я все-таки осмотрюсь сначала, я же без году неделя инженер по культуре, ничего еще не понял…
— Хорошо, мистер Калиновски, благодарю за доверие, — буркнул Кен. И пошел думать, как ему теперь дальше жить.
Оно, конечно, натрезвя страшнее, зато понятнее.
Для начала, двое слесарей порвали казенные штаны, пытаясь доказать мне, что скульптура «Рабочий и колхозница» — чистый реализм. Один из них еще и плечо едва не вывихнул, убежал в санчасть — и я на полном серьезе огреб строгача за склонение людей к членовредительству.
— В дирекции сидит, ничего с ней не случится, — бросил Кен. — На завод наши не полезут, это ведь их завод!