Увидав плакат за подписью «Янки Гоу Хоум» и получив разъяснения от Калиновски, пиндосы вызверились так, что вопрос о моем увольнении «без объяснения» встал колом. Анонимных Трудоголиков мне еще кое-как забыли, списали на местный колорит, но тут была уже та соломинка, которая ломает спину верблюду.
Мы вчетвером отошли в сторонку после юбилейной церемонии — отмечали тридцать лет со дня выхода конвейера на проектную мощность, — и нас, героев «событий», ветеранов завода и просто симпатичных ребят, там щелкали все, кому не лень. Было забавно, и было потом из чего выбирать.
— Да работа у меня нервная. Больше не буду, честное слово. Ну как твой цитрус, бегает? Ты когда погонишь его на ТО, не забудь сначала мне звякнуть, я там знаю кое-кого, прослежу, чтобы все было хай-энд…
— Ночь на дворе! Ну, чего вы опять натворили? — сказал вместо приветствия кадровик.
— Все-таки, Михалыч, у тебя в голове опилки!
На заводе Кен никогда не стучал на Джейн Семашко.