Углубившись в свои мысли о жизни с Ярославом, я незаметно задремала. Ни ставший уже привычным скрип фургона, ни пререкания моих спутников мне не мешали. Даезаэль пытался выяснить у Велимора еще какие-нибудь интимные подробности моего взросления, а тот вяло отнекивался, сводя разговор к обычным детским шалостям.
— Я-то думал, вы, женщины, к такому чувствительны, но твою железную уверенность в собственной красоте ничем не прошибешь, — вздохнул эльф. — Ты же потолстела!
Сам ульдон сидел в конце зала в большом, удобном кресле, стоящем на возвышении, покрытом черной блестящей тканью с искусно вышитыми звездами.
— …Ну, чего ты ноешь? — вырвал меня из переживаний звонкий мальчишечий голос.
— Сносить будет, — озабоченно сказала Тиса. — Вода до брюха достает.
Внезапно поцелуй стал таким нежным, таким ласковым, как весеннее солнышко, таким теплым, как пуховое одеяло, и таким приятным, словно любимая греза. Это я-то восторгалась поцелуями Жадимира? Это было в прошлой жизни, той, в которой я не знала, как это, когда тебя целует такой мужчина, как Ярослав!