— Если ты скажешь хоть слово, — предупредила я, — самолично придушу.
— Зачем мне дипломатия? — заявила воительница. — У меня есть инстинкт самосохранения, это куда более полезная штука. И так было понятно, что добром не кончится, если бы ты в него сразу кинжал метнула, обошлась бы куда меньшими потерями.
— Милуйтесь, голубки, я не буду вам мешать. — Он накрылся с головой и скоро захрапел.
Закутавшись в одеяло, я направилась в сторону леса, подальше от реки. Хватит с меня воды, и так внутри бушуют такие эмоции, что вот-вот снесут плотину напускного спокойствия и хлынут наружу.
— Я знаю, — сказал он и легко коснулся губами моего лба.
Отец поморщился, будто я была ему противна, и позвонил в колокольчик, который стоял на письменном столе.