…А с пивом-медом и впрямь была беда… Все-таки как быстро отрубаются мозги у рабов. Пока я тихонько радовался, что от меня все отстали и не нагружают работой по приготовлению обеда, в мою дебильную голову даже не пришла мысль о том, где-же собираются обедать мои хозяева. А обедать они планировали на большом совете-пире, куда меня не пригласили… Вернее, пригласили, но только в качестве материального доказательства существования Великой Окраины… Мне даже мой кинжал ради такого дела вернули, наверное, чтобы выглядел солиднее! Это, конечно, было очень приятно, но увы, плохой заменой обеда.
Мы успели. Пусть и к шапочному разбору, но кандидаты в ирокезы успели обагрить кровью свои копья на глазах потенциальных соплеменников. Уже большой плюс.
Количество наградных знаков на погоне показывает вклад каждого отдельного воина в общий уровень Маны и, соответственно, тот уровень уважения и доверия, который должны оказывать ему сослуживцы и другие ирокезы… Это на случай дележа добычи или споров о занятии той или иной должности, чтобы долго и нудно не выяснять «почему?» да «по какому праву?».
Но даже если на дворе полный мир и никаких врагов не предвидится, четыре раза в год каждый ирокез обязан явиться в свою оикия, со своим оружием, для тренировок и проверки готовности. Тренировки продолжаются по шесть дней каждая. А время отработки определяет община по собственному желанию. (Типа, чтобы не пришлось во время отела овцекоров или сбора урожая бросать хозяйственные дела и идти топтать сроем землю или махать копьем).
— Ревизор? Как ревизор? — написал бы Гоголь, чтобы заполнить паузу в немой сцене, что последовала за этими словами. Я только вылупил на него глаза, поскольку за все прошлые дни о чем-то подобном не упоминалось ни разу. А Осакат как-то вдруг насупилась и с надеждой посмотрела на меня. Кажется, замуж неизвестно за кого ей не очень-то хотелось.