— А у нас его много бывает, — продолжил я, и закрыв глаза, с ностальгией припомнил родные края. — Иной раз аж по колено, а то и по пояс проваливаешься. Это в городах. А за городом — и выше крыш домов наметает… А холод такой, что плюнешь, а на землю уже ледышка падает! (Это я, конечно, приврал малость, сам-то я больше привык к московским слякотным зимам, но понты, как известно, — дороже денег.)
Они мне даже руки связывать не стали, видно, по каким-то, известным только им признакам поняв, что больше я в драку не полезу. Да я и не собирался. После суровой психической встряски у меня начался отходняк и навалилась жуткая апатия.
Я поглубже вдохнул воздух наивной провинции, яря свое сердце и распухая от самодовольства истинного «внутримкадыша». Окинул бедолагу Доктоя исполненным презрения взглядом и с ходу предъявил ему колоссальный счет за все съеденное улотскими работниками, что стало возможным ввиду его позднего пребывания на место исполнения своих обязанностей!
Духи, демоны и пожиратели чужого сала пролезли сквозь эту черную дыру и деловито обследовали вывалившиеся кишки. Диагноз был однозначен — надо уходить на восток!
Я склонился пониже к гадательной проплешине и осторожно, словно бы боясь обжечься, пошевелил камешки кинжалом… Лучше не стало. Асиииак тоже бдительно уставился на всю эту белиберду, так что мы почти уперлись головами друг в друга… Самое подходящее время!
…И самым сложным на этом пути, как ни странно, оказалось обучить моих подопечных науке лицемерия. Простые и незамысловатые дикари пока еще не понимали, как это можно тянуться в струнку перед Асииааком или лебезить перед Эуотоосиком, Большим Боссом и прочими оуоо и при этом крутить им кукиши за спиной.