— Не сердись на нее, Филипп, это… пройдет.
Денек был хорош. Яркий, солнечный, умытый небольшим ночным дождиком, он сверкал, словно начищенный петровский пятак, заставив пенсионеров, составлявших основную массу пассажиров этой утренней электрички, забыть о проблемах, безденежье, старческих болячках, повытаскивать на свет божий заботливо укутанные по осени в старые тряпки лопаты, грабли и тяпки и, подобно леммингам во время их странных кочевок, устремиться толпой на штурм электричек. Вот толпа выплеснулась на перрон и торопливо двинулась к автобусным остановкам, по пути смешавшись с теми, кто по утреннему холодку спешил к привокзальному рынку, вольготно раскинувшемуся на специально огороженной территории, своевольно выплеснувшемуся на ступеньки подземного перехода и даже протянувшему свои щупальца к самым автобусным остановкам.
Макарыч в тот вечер как раз хорошо посидел с нужными людьми, которым он устроил отличную охоту. На оленей, с вертолетов. Так что в его слегка затуманенной голове не сразу сложилось, кто и по какому поводу звонит.
— И как это ты так быстро выздоровел? — однако тут же посерьезнел и, окинув взглядом куцый строй своего отделения, спросил: — Ну, орлы, все понятно?
Менеджер растянул губы в самой радушной улыбке, которую только смог изобразить. Какое умное заявление, а то он не догадался.
Офицеры молчали, однако взгляды, которыми они обменивались, были весьма многозначительны. Ну еще бы, собрались поговорить о военной реформе, а разговор зашел о таких вещах…