Объяснять, что они поступили плохо, было некому. Читать нотации покойникам — бессмысленное занятие.
— Она жива. И сыновья ярла — тоже. Ты удовлетворен? Или мне поклясться?
— А насчет завтра я скажу тебе завтра! — отрезал я и с трудом удержался от направляющего пинка.
Наверное, я должен был тосковать. Гудрун, Рунгерд, мой новый дом, мой сын, который должен родиться будущей осенью…
Шлем выдержал, но не выдержал потоптанный конями Кольгрим. Повалился наземь.
«Ты — на своей земле, — сказала Рунгерд. — И йотун тоже знает, что здесь не Нифльхейм. Ты — человек, а Митгард — земля людей».