А меня охватила этакая бесшабашная храбрость.
Я промямлил что-то по поводу «потрясения духа».
Видно, судьба у меня такая: лупить Рунгердиных женихов.
Как только я сообщил, что я буду драться этой обмотанной палкой, а мои противники — боевым оружием, в добровольцы записались практически все свободные взрослые мужики поместья. Числом восемь голов.
— Случилось это после войны асов и ванов… — начал дедушка свой неторопливый познавательный рассказ.
— Это мой трэль! — с нажимом произнес я. — И его язык — тоже мой. И язык этот сказал правду. Говори, что тебе надо, сын Бруни, — или убирайся!