– Имя обязывает, – легко соглашается она.
То Конат обнаруживал на железнодорожных путях товарняк, в одном из вагонов которого был груз кубинского рома. После этого Ульянка пару дней благоухала по-благородному, а милиционеры опять ломали себе головы, почему от синяков, которым и «Три топора» были недостижимой мальвазией, пахнет так непривычно романтично. Потом запахло по-пиратски и от милиционеров, а Конат опять хвастался новыми звездами.
– Нет, она подалась через дорогу мимо АЗС, туда, где всякие домики.
Пока мы ходили, ребята вытащили из амфибии жратву и термосы и сидят закусывают. Только мастер-сварщик старательно что-то налаживает и колдует над оборудованием. Остальные, обжигаясь, хлебают чай и жуют что бог послал. Я видел, что тащили две коробки – одну от Дарьи, другую с сухпайком на сутки. Сухпай получили от крепости. И Ильяс успел уже отметить, что в этом сухпае все те же хлебцы, мясорастительные консервы, – проще говоря, перловая и гречневая каши с мясом, ну и еще, правда, сахар добавлен. Это НЗ – на всякие непредвиденные. От Дарьи же еда куда вкуснее – немножко уже подчерствевшие хлеб и булка, что для многих обитателей крепости уже лакомство, масло, плавленый сыр в коробочках, вакуумные упаковки с ветчиной, несколько банок с пресервами, в основном селедкой. Привет от мини-супермаркета, в который уже черт знает как давно мы ходили с Сергеем…
– Шутишь? – недоуменно спрашивает Надежда.
– Получается так, что плохо все в зале. Мертвяков полно, и шустрых тоже. Вонь чудовищная. И самое паршивое – кто-то на погрузчике воткнулся в крайний стеллаж так удачно, что эти стеллажи как домино попадали. Со всеми товарами и палеттами. Там сейчас черт ногу сломит!