Герман, совершенно не говорил, слезы у него кончились, а от его взгляда хотелось самому завыть волком, парень по настоящему переживал потерю, захлебываясь отчаянием и болью, его любовь к родителям была искренней и неподдельной. Мне по настоящему стало жаль его, все же права была совесть, грызя меня, за что дети расплачиваются, за промахи и ошибки своих родителей?
- Ну почему же поперек. - Я успокаивающе гладил девочку по голове, при этом оставаясь внимательным и собранным. - Я просто устал, да и руки болят, стер до крови.
День был тяжел еще тем, что мы слуги, ели то, что оставалось после господ, в буквальном смысле объедки с их стола либо то, что упало на пол. У солдат была своя кухня, мы же словно звери довольствовались объедками. Боже мой, как же человечество убого! Это не передать словами, нам двум малым детям, работавшим как все, такие же слуги, как и мы, кинули два куска хлеба, не дав больше ни крошки!
- Ну, барон! Ну,... я не знаю! - Она раскраснелась, широко распахнув свои глаза. - Да я вас сейчас отколочу!
Когда пришла моя очередь, к графу Паскалю в кабинет ввалились всей толпой, о моем подарке были все наслышаны, кто ждал со скептицизмом, кто с интересом, а вот сам граф, похоже, был доволен по настоящему.
Темный зал перечертила дорожка света от двери, едва приоткрытой, от которой шел клубами пар из-за разности температуры на улице и внутри. Тишина просто звенела напряжением, я замер взведенной пружиной готовый сорваться в любой момент, враг не пройдет, граница на замке.