— Да уж. Всего-то дважды пригрозил лишить меня головы.
— Мы выступаем, — провозгласил Принц-Оборванец с высокого серого коня на классическом валирийском, который, хоть с пятого на десятое, понимали почти все. Попона на жеребце, как и плащ всадника, была сшита из верхних камзолов тех, кого убил командир. Оборванцу уже перевалило за шестьдесят, но в седле он держался прямо, и голос его был слышен во всех концах поля. — Астапор мы лишь надкусили, пировать будем в Миэрине.
— Еще один подарок для королевы моего сердца. Он хранился в наших фамильных подвалах задолго до Рокового Дня.
— Да, ваше величество, но я все же буду настороже.
За ними двигались другие. Двое вождей Рогоногих с черными ступнями, известная на Молочной знахарка, двенадцатилетний сынишка Альфина Убийцы Ворон, Халлек, брат Хармы Собачьей Головы (с ее свиньями).
Сердитые голоса закричали что-то на древнем языке и на общем, у другой повозки началась свалка.