– Хорошо, чтобы вообще не пришлось стрелять… Ладно, давай, мне до горисполкома надо проехаться, узнать, что по бомбежкам; да там вроде наш бывший командир должен подъехать со своими разведчиками. Может, что и про Мотю узнаю..
– Вова, ты настоящий испанец, – стерла слезу умиления донна Роза. – Короче, не томи, давай, показывай.
– Не-е-е, не наши; это, наверное, с соседнего полчка. Если они вашего диверсанта поймают, наш «кэп» нас заглотит с касками и вещмешками, и ротному таких «люлей» ввалит – жуть! Он у нас мужик самолюбивый.
– Простейшие химические реакции, товарищ прапорщик, – это вам не по Афгану на караваны с пайсой ходить; тут минно-подрывное дело, епта, наука тонкая и, как оказывается, в наше смутное время полезная.
Аллилуев и Пиотровский начали урезонивать Леню простейшими доводами – какая разница доблестному майору спецназа, какого цвета маскировочную сеть выдали? Леня обиделся и, чтобы как-то компенсировать чувство обиды, взял один из малых составных кусков масксети и прилепил себе на рюкзак. Пиотровский тоже прихватил себе пару кусков, потом, немного подумав, взял и на долю Пачишина. Доктор остался безучастным.
И вот… вечер. В нашей комнате спортсмены грызлись за свою гирю и втихаря жрали молочную смесь «Малыш», считая, что от этого станут офигенно вкачанными. Пехота выдал мне майку с Дитером Боленом, ибо я блондин, сам напялил Гомаса Андерса, надели мы чистые трусы и недырявые носки, взяли пакетик с подтаявшим мороженым и, чувствуя себя крутыми ловеласами, под завистливые взгляды спортсменов, отправились на… «романтическое свидание».