Все это изготавливали мы, артефакторы; и когда торговцы их приобретали, мы получали свои комиссионные: шестьдесят процентов по продаже. Это был мой единственный источник доходов. И, поскольку занятий во время экзаменов не было, я мог целыми днями работать в артной.
Это был вежливый намек на то, что я думал на самом деле, что винтийцы суеверны до идиотизма.
Но к тому времени старик представлял собой жалкое зрелище. Волосы у него на голове торчали жуткой копной. Одежда, и прежде ветхая и обтрепанная, порвалась и испачкалась. Лицо его было бледно от страха, и дыхание вырывалось из груди с хрипом и свистом.
Но я не мог просто взять и пойти в «книги», как другие студенты. Я был первым и единственным за последние десять лет, кого изгнали из архивов, и все об этом знали. «Книги» были единственным хорошо освещенным залом во всем здании, и во время экзаменов там постоянно кто-то сидел и читал.
Фела потерла лоб и разочарованно усмехнулась.
— А ты как смеешь, а? — гневно бросил я в ответ. — А ведь я тебе доверял! Самому теперь не верится! Я тебя оправдывал перед своими друзьями…