Килвин кивнул, рассеянно оглаживая бороду.
Послышался далекий звон часового колокола.
Я обнаружил, что весь мой тонкий полуобдуманный план убеждения разлетелся вдребезги. Я внезапно почувствовал себя так, будто вновь очутился на улицах Тарбеана и мой живот сводит судорогой от голода, а в груди отчаянная безнадежность, я вновь хватаю за рукав моряков и купцов, вымаливая жалкие пенни, полпенни, шимы. Хоть что-нибудь, чтобы наконец поесть.
— Ага! — догадалась Денна. — А потом ты продашь его парфюмеру и сделаешь на этом состояние!
Он сложил громадные руки на груди, лицо его сделалось суровым.
Я посмотрел туда же, куда и он, но ничего не увидел. Потом дернул рубашку и обнаружил, что она прилипла к локтю. А я этого и не заметил за всеми прочими травмами.