— Давай меняться! — настаивал он. — Ты же все равно не можешь заниматься в архивах как мы.
— В-третьих, в ваших чертежах нигде не говорится ни о золотой проволоке, ни о серебре, — сказал он. — Более того, не могу представить, для чего они могли бы понадобиться в подобном устройстве. Объясните, для чего вы брали в хранении эти материалы.
— А что вам угодно послушать, ваша светлость?
Я предполагал, что он укорит меня, но он ничего не сказал. Глаза у него расширились, лицо побледнело. Потом он стал задумчиво наблюдать за капелькой крови, набухающей на кончике пальца.
Я опустился на колени и принялся развязывать узелок.
Он снова сверкнул своей белозубой улыбкой.