— И не за «Лудильщика да дубильщика», — невольно сказал я. — А за песню, которую он написал про нее…
— А сквайр скончался на следующий день. Жаль, право. Хороший был человек, да язык за зубами держать не умел.
Элодин радостно рассмеялся, запрокинув голову.
— Нет, — сказал лысый. — Я вообще-то пришел, чтобы воспользоваться услугами писца. Решил обождать, пока тут станет потише и можно будет потолковать наедине.
Денна играла роль его спутницы, обаятельной и привлекательной. Прежде я не раз видел ее одетой так же, как и я сам: в простую одежду, рассчитанную на долгое ношение и путешествия. Сегодня же она облачилась в длинное платье зеленого шелка. Тщательно уложенные черные волосы обрамляли лицо и ниспадали на плечи. На груди красовалась изумрудная подвеска-капелька. И цвет подвески так идеально подходил к платью, что это никак не могло быть случайностью.
— Я долго пытался придумать подходящий способ извиниться перед тобой…