— Сам не знаю, Реши! Я только знаю, что, когда ситхе выезжали на охоту за кожаными плясунами, они надевали венки из остролиста…
Он положил на стол стеклянную половинку шара, поднялся на ноги и выдвинул ящик стола.
— Но как? — спросила она и тут же сама ответила на свой вопрос: — Магия, да?
По отдельности все это могло бы быть замечательно. Может быть, даже привлекательно. Но все вместе давало картину неподдельного отчаяния, с руками, стиснутыми до побелевших костяшек. Он цеплялся за Денну, как будто был утопающим, а она — обломок доски.
Я осекся, внутри у меня что-то тошнотворно дернулось. Лютни, которой у меня больше нет.
Когда я пробудился на следующее утро, первое, о чем я подумал, — это о занятиях у Элодина. В животе у меня порхали бабочки. После долгих месяцев, в течение которых я пытался убедить магистра имен взять меня в ученики, я наконец-то буду изучать именование! Настоящую магию! Магию Таборлина Великого!