— Благодарю вас, сударь. За всю работу — сорок пять пенни.
Я обошел несколько городских садов. Деревья там почти облетели. Навестил все лавки, торгующие инструментами, какие смог найти, осматривая лютни и расспрашивая, не видели ли они красивую молодую женщину, которая присматривала себе арфу. Нет, не видели.
— Мне неприятно присоединяться к общему хору, — виновато сказал он, — но ходят слухи, что видели, как ты обедаешь со Слитом. А Фела мне рассказывала, что ей говорили, будто ты… э-э… приударяешь за Деви.
— Именно. Все имевшиеся у тебя запреты обрезало начисто, так что ты даже не замечаешь, чего лишился. А все остальное на месте. Ты ходишь ровно, говоришь четко, мыслишь разумно.
Среди знати принято было во время подъема поворачиваться к Северену спиной. Глазеть по сторонам — дело черни. Но я, не особенно заботясь о том, что подумают обо мне эти аристократы, стоял у передних перил. По мере того как мы поднимались все выше, мое нутро слегка выворачивало.
— Ставлю драб, что эта мартышка отравится еще до конца четверти, — сказал второй. — Неужто и мы были такими же идиотами?