Я кивнул. Примерно такой реакции я и ожидал.
— Будь я помоложе, я бы обратил ваше предложение в шутку, — вздохнул он. — Однако гордость — привилегия сильных…
Я открыл ящик стола, достал оттуда кривую иголку, жилы, йод и горшочек с гусиным салом.
Я окинул взглядом три лампы, висящие на стенах, смочил пальцы слюной, сосредоточился и затушил фитилек свечи, стоящей на столике у кровати.
Она поглядела за стойкой. Лютни не было. Ни за стойкой. Ни в кладовке. Ни на кухне.
— Даже если вы умны и язык у вас хорошо подвешен, в этом деле вы обречены. Потому что даже если ваши уста и говорят на одном языке, сердца говорят на разных.